«Такою все дышало тишиной,
что вся земля еще спала, казалось
Кто знал, что между миром и ВОЙНОЙ
всего каких-то пять минут осталось?»
«На рассвете 22 июня 1941 г. началась Великая Отечествен¬ная война, самая страшная из всех войн, которые знало человечество. Миллионы людей ушли сражаться за свою любимую Родину, за каждый уголок русской земли, которую топтали сапоги фашистских захватчиков, за право жить и любить свою землю, сражаться ради жизни на земле. «Третьекурсники в это время проходили практику по монументальной живописи в студенческом общежитии Московского архитектурного института в районе «Сокол» (во Всех-святском). Война прервала занятия. Не дожидаясь повестки из военкомата, я, как и многие наши студенты, пошел в военкомат с одной целью — попасть на фронт.
Atanov,-Tree,-1941
В первые дни войны нас, студентов, направили на курсы по подготовке военных специалистов в Новгород-Волынское пехотное училище, которое в это время находилось в г. Ярославле. После 4-х месячной военной подготовки мне было присвоено звание лейтенанта. Ноябрь 1941 г. «Над страной нависла смертельная опасность, враги рвались к Москве. В дни обороны Москвы была сформирована 5-я Московская добровольческая стрелковая дивизия (к концу войны дивизия стала именоваться 158 Московской добровольческой Лиозненско-Витебской, дважды краснознаменной, Ордена Суворова Стрелковой дивизией), в которую вошли в основном представители интеллигенции города Москвы. Боевой путь дивизии: Калинин, Ржев, Великие Луки, Смоленск, Лиозно, Витебск».
Калининский фронт «Труднее всего было в первые дни боев, когда сказывалась неопытность наших командиров и еще не бывших в боях солдат. Нашу 5-ю Московскую добровольческую стрелковую дивизию из Москвы перебросили по железной дороге на Калининский фронт до ст. Кувшиново, далее мы двинулись трехсуточным маршем до д.Селижарово, потом — до предместья д. Безобразово. Эта деревня была немцами совершенно разрушена, торчали только одни печные трубы. Во время дневных переходов над нашим войсками летали разведывательные самолеты противника — их называли «Рамами». Они наверняка сообщали о подходе нашей дивизии, о ее численности, о направлении следования. Задачей наших двух неполных полков, которые входили в состав 5-й Московской с.д. после этого трудного марша без отдыха и сна было занять д. Подсосенки, затем перерезать одну из важных магистралей за этой деревней. Этот первый бой («он страшный самый…») запомнился мне на всю жизнь. Наступление должны были начать утром. Мы сосредоточились в д. Безооразово в 1.5 километрах от деревни Подсосенки. Деревня Подсосенки, которую надо было отбить у врага, располагалась на высоком берегу реки. Наблюдательный пункт немцев находился в церкви села Холмец, недалеко от деревни. Церковь была расположена на холме, и враги могли обозревать все пространство вокруг себя. По приказу командования мы начали наступление ранним утром, в ясный солнечный день по снежному полю ровной долины с глубоким снегом, без лыж, без маскировочных халатов, без поддержки артиллерии, которая отстала, без поддержки авиации. Мы были видны врагу как на ладони. Еще не сделав ни одного шага по направлению к вражеским частям, как нас обстреляли из минометов и артиллерийских орудий, и начались наши потери. Потом мы пошли в наступление по этой снежной долине, а враг, засев на высоте, обрушил на нас пулеметный и автоматный огонь. Наступление заглохло. Мы залегли среди кустов, в мелких ямках, наспех вырытых в снегу, стреляя из винтовок и автоматов во врага. Бой за деревню Подсосенки был жестоким, на нас обрушился со стороны врага ураганный артиллерийский огонь, потом пулемётный, нас бомбили пикирующие бомбардировщики, сменяя друг друга. Одна партия отбом¬бится, летит другая, и опять пикирует и бросает бомбы. Поле из белоснежного превратилось в красно-бурое от крови и развороченной снарядами земли. И так нас бомбили до самой ночи, пока не стало темно. После этого неудачного наступления от двух неполных стрел¬ковых полков осталось в живых немногим более 20-30 человек. Солдаты, в т.ч. числе и я, чудом уцелевшие в этой атаке, собрались к одному костру. Когда совсем стало темно, начали вытаскивать с поля боя под огнем противника (немец стрелял методично из орудий дальнобойной артиллерии) замерзающих раненых наших солдат (мороз был тоже безжалостен), я вынес с поля боя 5 раненых. Мы потеряли много бойцов. Деревню взяли штурмом только во втором ночном бою внезап¬ной атакой 3-го стрелкового полка, который был в резерве командира дивизии. В этом бою я познакомился с миномётчиком другого батальона нашего же 881 стрелкового полка — Шатиловым Иваном, с которым дружу и по сей день. Он настоящий благородный друг, товарищ, с которым непрерывно делимся своими переживаниями о жизни. Во вторую ночь решили наступать на деревню, которая была левее д. Подсосенки. В этом бою наш полк в темноте был атакован немцами с тыла. Атаку немцев мы отбили со значительными потерями для нас и для них. Уже стало све¬тать, когда наш неполный стрелковый батальон, сосредоточившийся около сарая между занятой нашими войсками деревней Подсосенки и деревней, которую наши войска должны были взять, начал наступление. Атака из-за сильного ураганного огня врага — артиллерийского, минометного и пулеметного, и из-за того, что опять наступали «в лоб» и в гору и потеряли много бойцов, захлебну¬лась. Мы оказались на пригорке, днем, на снегу и были хорошо видны противнику. Немцы убили всех и, как ни неправдоподобно звучит, уцелел только я. Я лежал на снегу среди убитых, и, как только начинал шеве¬литься, в меня стреляли из пулемета. Пули зарывались в снег совсем рядом. Я замирал — выстрелов не было, а малейшее движение – опять пулеметная очередь, начал замерзать, не выдержал и побежал к тому сараю, откуда началось наступление, там были наш связисты. Никто не стрелял. И это — загадка для меня до сих пор, почему он не стрелял. Я вышел из этой атаки один…
Atanov,-After-the-battle,19
Опять же ночью, атаковали деревню еще левее. Мы захватили, этот населенный пункт. Устав от ночных атак, в натопленных избах мы поели и, выставив боевые посты, заснули как убитые. Ночью, перед самым рассветом, была внезапная атака немцев при поддержке их артиллерии и самолетов. Враги ворвались в деревню, ворвались в дома, где были наши солдаты, и мы с остервенением в избах в темноте стреляли друг в друга. К счастью наши смелые пулеметчики фланкирующим огнем справа отрезали атакующие цепи немецких солдат. Атака врага была отбита. Начинался рассвет. Было видно убегающих немецких солдат. Теперь была наша очередь убивать отступающих, враг понес большие потери. Наши подразделения удержали завоеванный населенный пункт. После этого наша дивизия захватила еще три населенных пункта». «С каждым боем наша дивизия набиралась опыта ведения вой¬ны и за свои многочисленные военные заслуги получила много орденов. Этот опыт пришел не сразу — понемногу, с каждым боем. Ее боевой путь: Калинин, Ржев, Великие Луки, Смоленск, Лиозно, Витебск. Дивизия становилась боевой и опасной для немцев. В дивизию влились кадровые войска — сибиряки. Я был тогда назначен командиром минометной роты, на вооружении у нас были 82 мм минометы, позже и 120 мм». «Наша стрелковая рота атаковала деревню Дубовик. Это было в 1942 году. Село, раскинувшееся на горе, было разрушено. Позиция противника была хорошо укреплена. Кроме окопов и блиндажей немцы врыли в землю четыре своих танка, подбитых нами. С холма по наступающим цепям нашей стрелковой роты вёлся из танков и пулеметов прицельный пулемётный и орудийный огонь. Наступление захлебнулось. Рота залегла на склоне холма. Командир полка вызвал командира разведывательной роты — Александра Пулыма и меня (мы были друзьями) и приказал нам возглавить наступление. Мы посоветовались и решили вдвоём зайти в тыл врага. Командовать миномётной ротой я отдал приказ моему заместителю. По отвоёванным у немцев окопам, слева от их укрепления мы вышли вниз в пойму реки. Мы оказались рядом с их блиндажами, откопанными в откосах оврага. К счастью блиндажи были пусты. Немецкие солдаты были все наверху около врытых в землю танков. Мы подняли стрельбу из автоматов в сторону немцев, делая вид, что нас много и забросали их гранатами. Враги, не видя нас, начали бросать вниз свои гранаты с длинными деревянными ручками, прозванными на фронте «колотушками». «Колотушки» взрывались не сразу. Мы хватали упавшие на землю ещё не разорвавшиеся гранаты и бросали их наверх обратно к немцам и не переставали стрелять из автоматов. Этой стрельбой и своим неожиданным появлением почти в их тылу мы посеяли среди немцев панику. Противник начал покидать позиции. Видя это отступление, стрелковая рота поднялась и заняла село». «За эти боевые действия нас – Александра Пулыма и меня — наградили «Медалью за Отвагу». Потом было успешное наступление на село «Плоты», а затем нас отвели во 2-ой эшелон на кратковременный перерыв. В те дни я случайно встретился с моими друзьями по институту: Юрий Блох, Алексей Воробьёв, Алексей Хамцов. Они все воевали в инженерных войсках. Мы обнялись, расцеловались и начали вспоминать наш институт. Потом, как мне потом рассказали, прискакал на коне Павел Афонин (мы дружили и учились с ним в одной группе в Архитектурном Институте). Меня он уже не увидел. Наша дивизия ушла вперёд в очередное наступление. Он всегда вспоминает о том, что, когда он зашёл в блиндаж, там висели на стенах мои небольшие акварельные этюды. У меня были маленькие акварельные краски, и я изредка в промежутках между боями умудрялся рисовать пейзажи, мечтая о том времени, когда после войны вернусь и окончу учебу в Архитектурном Институте».
Atanov,-1942
И еще запомнившиеся случаи на войне. «Я направлялся с боевым приказом в головной полк своей дивизии. Ситуация была такова: противник отступал, трудно было ночью понять, где находятся наши войска, а где противник. Я шел с боевым приказом осторожно ночью по лесу один, прислушиваясь к каждому звуку. Благополучно дойдя до деревни, я там узнал, где сейчас находятся наши передовые части. Дойдя до своих, и, передав приказ командиру полка, направился назад в штаб своей части. Я шел по лесу, уже ничего не опасаясь, как будто и нет вой¬ны. Эта неосторожность чуть не стала для меня роковой. Подойдя к опушке, где горел костер, только шагах в двадцати я понял, что у костра – немецкие солдаты, их было человек двадцать пять. Круто повернувшись, я быстро побежал назад, в глубину леса, захрустели ветки, вслед засви¬стели пули, но немцы не стали преследовать меня, и я живой и даже не раненый добрался до своих. До сих пор снится сон — что я один столкнулся с врагом на опушке леса, ноги стали «ватными» и я не в силах убежать». «Я, как и многие студенты нашего института, хорошо ориентировался по карте и на местности, поэтому мне часто поручали задания, связанные с этим умением». «Мне приказали показывать дорогу колонне из 12 танков Т-34 к рубежу наступления. Это было зимой, танки мчались на большой скорости по не¬ровной дороге с ухабами и оврагами. Я сидел на головном танке, крепко обхватив руками пушку танка, и показывал дорогу танковой колонне. До сих пор не понимаю, как смог удержаться и как не погиб. Когда начали подъезжать к рубежу наступления, в колонну начали стрелять из противотанковых орудий. Снаряды сыпались градом. Я был хорошей мишенью, но целились немецкие артиллеристы в головной танк. Добравшись до НП, я спрыгнул с танка и побежал в блиндаж командира полка доложить о прибытии танков. Все же немецким артиллеристам удалось подбить два первых танка из противотанковых пушек, которые они выкатили на близкое расстоя¬ние. Наши артиллеристы и пулеметчики тоже не остались в дол¬гу — они уничтожили эти две пушки вместе с расчетами. Пока шла эта «дуэль» остальные десять танков откатились в овраг. Через несколько часов началось общее наступление дивизии и нашего полка при поддержке этих танков. Враг уже отсту¬пал по всему фронту». Дальше были упорные и тяжелые бои под Великими Луками, Ржевом, Смоленском, Витебском. Великие Луки переходили нес¬колько от советских войск к немцам».
Ленинградский фронт «С 1944 года на Ленинградском фронте я воевал в звании капи¬тана в 178-й Кулагинской Краснознаменной дивизии, боевой путь которой начался под Ленин¬градом и закончился в Курляндии. За прорыв и взятие «Линии Маннергейма» нашими частями на Ленинградском фронте меня наградили орденом «Красная Звезда». «На Ленинградском фронте под Выборгом я встретился с Павлом Афониным ещё раз во время боевых действий в 1944. Инженерные войска делали деревянный мост через реку, чтобы наша пехота переправилась на другой берег с орудиями, миномётами и не прерывала наступление. В этом бою Павла ранило осколком от вражеской мины. Когда мы случайно встретились, кровь текла по его лицу и его орденам, я ему сказал одну фразу, которую он вспоминает всю жизнь: «Павел, сейчас бы рисовать тебя, твой портрет, как писал Репин свою знаменитую картину». Мы вспоминали архитектурный институт и мечтали туда вернуться. В санитарном батальоне вытащили осколок, перевязали Павлу голову, и он остался воевать в своей штурмовой бригаде». «Мне в этой жестокой войне повезло на встречи со своими друзьями из Архитектурного Института. «Из-за ранения помощника Начальника штаба полка по оперативной части, (а я был командиром миномётной роты), я временно исполнял его обязанности. Майор Ржаницын — умный, высококвалифицированный офицер, мы с ним дружили, и поэтому я многое знал, как действовать в его отсутствие. Как раз в то время вошёл в блиндаж капитан Шаген Айрапетов (командир саперного взвода). Я сидел на стуле против света. Я видел, что вошёл в блиндаж Шаген, а он меня не узнал и начал докладывать: «Товарищ пом.нач.штаба полка, по заданию командования прислана развед.рота для захвата «языка». Когда он, наконец, узнал меня, мы обнялись, расцеловались и начали опять же вспоминать любимый институт. «Язык» был взят (правда, с потерей — один из разведчиков был убит). Немца увезли в дивизию вместе с развед.ротой.
Captain-Atanov,-1944-author unknown
Ещё раз мы увиделись с Шагеном Айрапетовым, когда нашу дивизию отвели на кратковременный перерыв 1 мая 1944 года. Мыс ним выпили за возвращение после Победы домой». «Всю войну я прошел вместе со своими боевыми друзьями. Один из лучших друзей — разведчик Александр Пулым, который брал немецких «языков», погиб в 1943 г., не вернув¬шись с разведки. Пак Юрий Ефимович, бывший командир саперной роты, впоследствии командир саперного батальона, после войны работал в Совете Министров СССР, умер 1985г. Боевой друг — Айрапетов Шаген Александрович, в войну командир саперного взвода, потом роты, архитектор, работал в ЦНИИЭПе лечебных зданий. Шатилов Иван Семенович, сержант, воевали вместе в одной дивизии, бывший ректор сель¬скохозяйственной Академии им. Тимирязева, работал в Министерстве сельского хозяйства, герой соц.труда, пенсионер. А самый близкий товарищ и друг — Павел ИвановичАфонин — в войну — командир 17 отдельной штурмовой инженерно-саперной бригады, в мирное время — заведующий кафедрой архитектурного проектирования в военно-морской Академии в Ленинграде, сейчас на пенсии. Наша победа – показала величие России, образцы самоотверженности и героизма — это все доподлинно так. Но пусть будет мир, потому что он нужен, очень нужен всем честным людям земли». И мы не должны забывать тех, кто сражался за мир, выдержал великое испытание ради жизни на земле, мы должны помнить тех, кто выжил в этой войне и трудился рядом с нами…».Роберт Рождественский:
«Люди!
Покуда сердца стучатся» —
Помните,
какою
ценой
завоевано счастье, —
Пожалуйста. помните!
Встречайте трепетную весну,
Люди земли,
убейте войну
прокляните войну,
Люди земли!»
Атанов В.С.1990